Подозрения  - Гвенда Бонд

Клэр была известна тем, что постоянно звонила домой и орала на бойфренда.

– Люблю тебя, милая.

– И я люблю тебя.

Щелк. Эндрю повесил трубку.

Терри была сейчас так далеко от человека, с которым больше всего хотела оказаться рядом. Она никогда раньше не чувствовала подобного. Девушка медленно повесила трубку на рычаг, воображая эхо прощального звука.

Щелк.

Быть взрослым просто отвратительно.

2.

В тот вечер Терри поехала на встречу в гараж одна. Ей хотелось поразмышлять, а вождение иногда помогало в этом. Она выехала на час раньше, чтобы сделать крюк по пустующему шоссе, совершенно прямому, лишь с редкими поворотами. Терри включила радио на полную громкость и стала слушать – то подпевая, то плача. Тут в эфире зазвучал хит Элвиса «Подозрения»[39]. Терри не была большой его поклонницей, но при звуках этой песни вдруг заплакала громче. А потом начала улыбаться сквозь слезы, когда подумала о маме и папе, которые очень любили музыку Пресли.

Ее родители всегда мечтали поехать в Вегас. И будь они сейчас живы, то смогли бы сходить на один из его ежегодных концертов. Кто мог подумать, что Элвис Пресли будет выступать со специальной программой в Лас-Вегасе[40]? Так что Терри подпевала во все горло и особенно громко выкрикивала строчку: «Я в ловушке и не могу выбраться».

Катарсис.

Терри надеялась, что пение поможет ей избавиться от большей части уныния, которое поселилось у нее в душе. Она вошла в гараж и увидела уже собравшихся там Кена, Глорию и Элис, которые сидели в привычном местечке на полу. И тогда Терри поняла, что пение все же не принесло ей облегчения. Ее вновь охватили эмоции, и по щеке покатилась слеза.

Глория первой заметила Терри и поднялась на ноги.

– В чем дело? – спросила она. – Ты в порядке?

Глория протянула к ней руки, а Терри шагнула в ее объятия и окончательно расплакалась.

– Прости… – пробормотала она. – Я не…

Элис и Кен тоже приблизились. Они стояли у Глории за спиной.

– Терри? – осторожно позвала Элис.

Та замотала головой, мысленно ругая себя за глупое поведение.

– Простите меня. Я пыталась избавиться от этих эмоций по дороге сюда, но… Эндрю вызывают на медкомиссию.

– Я принесу тебе воды, – заявила Элис. – Моя мама всегда так делает, когда кто-нибудь плачет.

– Было бы неплохо, – кивнула Терри, и Глория выпустила ее из объятий.

Элис убежала куда-то вглубь помещения, где был обустроен офисный уголок. Вернулась она с бумажным стаканчиком, наполненным до краев. Вода немного расплескалась, но Терри сразу же схватила его. Первый же глоток успокоил ее. Она отпила еще немного, после чего сказала:

– Мне лучше.

– Мама все знает не хуже науки, – прокомментировала Глория.

Элис посмотрела на Терри и добавила:

– Науке еще только предстоит открыть все то, что и не снилось нашим мудрецам, зато известно мамам.

– Я возвращаюсь, а Элис цитирует Шекспира[41], – произнес Кен. Из того офисного уголка, куда только что ходила Элис, он принес стул. – Садись сюда.

Терри не стала протестовать.

Глупым и уязвимым людям, которые ударились в слезы в присутствии друзей, полагается стул. Таково правило.

– Мы сожалеем насчет Эндрю, – сказала Элис и посмотрела на остальных. Кен и Глория сочувственно глядели на Терри. – Неважно, что ты и так это знала. Сейчас все это происходит по-настоящему.

Терри низко опустила голову.

– Все еще можно уехать в Канаду, – мягко предложила Элис.

– Нет, нельзя. Он так не поступит, – ответила Терри. Она поискала у себя внутри маленький островок спокойствия и ухватилась за него. – Простите, что срываю встречу Братства. Давайте перейдем к нашим делам. У кого-нибудь появились новые мысли?

Они договорились поодиночке обдумать все, что успела сообщить Элис до того, как их прервали в тот раз в лесу.

Повисла долгая пауза, и уже стало казаться, что ответ будет отрицательным. Но тут Глория подняла руку.

– Я думаю, мы в тот вечер сорвали джекпот, – сказала она. Немного помедлила и добавила: – Ну, или я совсем утратила связь с реальностью.

– О чем ты говоришь? – спросила Элис, которая заметно воспрянула духом.

– Ну, что ж… – проговорила Глория. У нее на плече висела сумка, из которой она достала блокнот с записями. – Во всяком случае это не менее научно, чем эксперименты в лаборатории Хоукинса. В общем, слушайте.

– Мы уже умираем от любопытства. Правда, ребята? – спросила Элис.

– Да, – ответила Терри. Ей не хотелось давать себе надежду, но та явно не собиралась умирать.

– На мысль меня навела одна из первых замеченных тобой деталей, – сказала Глория. – Помнишь, ты не узнала марки автомобилей? Я ведь не ошибусь, если предположу, что для тебя это необычно?

Элис усмехнулась.

– Можно и так сказать. Я выросла в окружении ребят, для которых машины были словно коллекционные карточки.

– Вот поэтому мне и показалось странным, что ты не узнала сразу несколько автомобилей. Не помнишь, сколько?

Элис нахмурилась и помотала головой.

– После сеанса я уже не помню все детали так же ярко. Поэтому я и хотела, чтобы вы записывали за мной. Простите. Это ломает твою теорию?

– Нет, не ломает. Я просто хотела уточнить.

– Продолжай, – сказал Кен.

Глория развила свое предположение.

– Итак, помните, Элис влетела в здание и увидела там парочку совершенно новых вещей? Одну из них она описала как печатную машинку с экраном, в которую клали пластиковый диск. А другая была гигантским аппаратом, в котором находилась маленькая девочка. Я все верно записала?

Терри до сих пор не могла понять, куда Глория клонит, но внимательно слушала ее.

– Думаю, да.

– И насколько я понимаю, оба этих предмета не существуют в реальности. Впрочем, они напоминают изобретения, появление которых часто предсказывается на Всемирной выставке[42].